Г.И. Копейко, П.В. Орехова
Для ссылок:
Копейко, Г. И. Религиозный фанатизм и религиозный бред / Г. И. Копейко, П. В. Орехова // Психическое здоровье и религиозность : Материалы международной конференции: сборник докладов, Москва, 26–27 ноября 2021 года / Отв. редакторы Г.И. Копейко, О.А. Борисова. – Санкт-Петербург: ООО «Скифия-принт», 2022. – С. 145-153. – EDN NRXXQT.
Социальная опасность феноменов религиозного фанатизма и религиозного бреда заключается в антисоциальной направленности поведения пациента, систематическом нарушении общественных норм, тенденции к саморазрушению вплоть до суицида, а также к индуцированию людей, связанных с ним тесной эмоциональной связью. Религиозный фанатизм и религиозный бред имеют различные механизмы своего формирования, различные клинические проявления и требуют различных методов терапии. Фанатизм возникает у личностей особого типа с паранойяльным складом характера, при этом у них появляются сверхценные идеи, во власти которых они потом оказываются. Религиозный бред содержит в своей основе псевдорелигиозные концепции — паралогичную смесь идей из различных религиозных систем, и находится в противоречии как с прежними личностными ценностными установками, так и с объективно существующими в обществе религиозными традициями. При этом бредовые образования отличаются высокой эмоциональной насыщенностью, стойкостью, и, как правило, не могут корригироваться иными представлениями. Охваченность пациента бредовыми идеями чаще всего приводит к потере контактов с религиозной общиной и даже к конфронтации с духовниками.
Ключевые слова: религиозный бред, религиозный фанатизм, деструктивное бредовое поведение, сверхценные идеи, индуцированный бред, псевдорелигиозные концепции.
В настоящее время проблема религиозного фанатизма, носящая мультидисциплинарный характер, приобрела особую значимость. Руководствуясь различными подходами (социологическим, политологическим, философским, историческим, медицинским, юридическим и т.д.), специалисты по-разному смотрят на данную проблему и даже неоднозначно определяют сам термин (Кузнецова М.Н., 2003; Токтоматов О.К., 2018; Шарипова Э.М., 2014; Яхъяев М.Я., 2006). Одни считают, что слово «фанатизм» происходит от греческого «танатос» (бог смерти в античной мифологии), подчеркивая тем самым, что быть фанатиком — это значит быть преданным чему-либо до смерти (Залевский Г.В., 2007). Другие авторы убеждены, что термин «фанатизм» произошел от латинского слова fanatismus, следовательно, фанатик — человек иступленный, неистовый, охваченный экстазом, доведенный до крайней степени возбуждения и приверженности определенным взглядам (Советский энциклопедический словарь, 1980). Специалисты, исследующие проблему фанатизма, подчеркивают, что при фанатизме имеют место, по крайней мере, две составляющие: специфический тип личности и наличие особой доминирующей идеи. Характерной также является убежденность, фиксация на суженных системах ценностей, что сочетается с высокой степенью идентификации человека с этими ценностями, интенсивностью фиксации на этих переживаниях (Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В., 2000; Ахмедова Х.Б., 2003). Такие люди не способны к компромиссу, диалогу с окружающими, а тех, кто высказывает иные взгляды, фанатики считают врагами, по отношению к которым используются все средства борьбы, без учета возможных последствий.
Взглянем на данную проблему с клинической точки зрения. Как уже было отмечено, фанатизм возникает у личностей особого типа с паранойяльным складом характера, при этом у них появляются сверхценные идеи, во власти которых они потом оказываются. Эти идеи заполняют их психику и оказывают доминирующее влияние на поведение. Такой точки зрения придерживался П.Б. Ганнушкин, он описывал религиозных фанатиков как «безразлично холодных или требовательно строгих… человеческое горе их не трогает, а бездушная жестокость составляет их свойство». Главная сила фанатиков заключается в несокрушимой воле, которая помогает им проводить то, что они считают нужным, что делает их опасными для общества.
Сверхценные идеи, впервые описанные немецким психиатром C. Wernicke (1900), или вернее сверхценные образования, «вовлекают всю сферу сознания больного, связаны с аффективно-кататимными механизмами». Б.В. Шостакович (2006) писал: «Сверхценные идеи представляют собой тесно связанные с особенностями личности убеждения, возникающие под влиянием реальной ситуации, логически разработаны, приобретают чрезмерно важное значение в силу большой эмоциональной заряженности и занимают доминирующее место в сознании человека, влияя на его поступки и поведение». Сверхценные образования отличаются высокой эмоциональной насыщенностью, стойкостью, полной убежденностью и, как правило, не могут корригироваться противоположными представлениями.
Специалисты выделяют эссенциальный (первичный/классический) фанатизм и индуцированный/инфицированный (Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В., 2000). По содержанию фанатизм делится на политический, правовой, национально-расовый, также существует фанатизм в таких сферах, как спорт, искусство и здоровье.
Предметом нашего краткого рассмотрения является религиозный фанатизм в его наиболее типичных вариантах. Существует представление, что религиозный фанатизм возникает вследствие кризиса религиозной идентичности индивида и представляет крайнюю, потенциально опасную для общества форму религиозности индивида или группы, которая активно вторгается и негативно воздействует на мировоззренческие убеждения других верующих (Кузнецова М.Н., 2003). В этих случаях имеет место экстремальная форма религиозности. Согласно Вольтеру, фанатизм есть «извращенное дитя религии», так как религиозный фанатик видит себя носителем высшей правды, считает себя оружием в руках Бога.
Важнейшей особенностью людей с фанатизмом является антисоциальная направленность их поведения, систематическое нарушение общественных норм, тенденция к саморазрушению вплоть до суицида. Фанатизм всегда «мрачен и жесток», фанатики — это судьи, которые выносят смертные приговоры тем, кто думает иначе. Как пишет П.Б. Ганнушкин, нередко под руководством фанатиков совершались «изуверские дела, чудовищные преступления: самоистязания, пытки, мучительства, убийства»; при фанатизме имеет место «нелепая ярость людей, которых ослепила злоба». Примером могут служить религиозные войны между протестантами и католиками (1618–1648 гг.), коллективные самоубийства старообрядцев-беспоповцев в конце XVII — XIX вв., террористические акты 11 сентября 2001 года и другие события.
Фанатизм обладает деструктивной силой, разрушающей общество, как это мы видели в последние десятилетия на примере кампаний, развязанных вокруг ИНН, штрих-кодов, паспортов нового образца, ожидания конца света. В подобных случаях на религиозных людей с фанатической верой уже не действовали ни обращения Патриарха, ни духовников.
Следует упомянуть и о другой, довольно многочисленной группе так называемых фанатиков чувств — восторженных приверженцев религиозных сект. Они служат слепым орудием для осуществления целей вождей, быстро попадают в беспрекословное подчинение и находятся исключительно во власти одного аффекта, эмоционального настроя. Они полностью некритичны к тому, что является их обожествленным объектом поклонения. В этих случаях большую роль играют конкретные социальные условия, а именно социальная неустроенность, социальная дезадаптированность, плохая приспособленность к действительности.
Необходимо сказать несколько слов об отличии истинной религиозной веры от религиозного фанатизма. Христианство призывает ненавидеть грех, но любить грешника. Неверно считать, что для спасения нужно совершить всего лишь определенный набор поступков (самосожжение, телесный пост вплоть до смерти от истощения, многочасовые ночные бдения), при которых выполнение телесных подвигов, религиозных обрядов, т.е. буквы закона, выступает вместо жертвенной любви к ближнему. Для фанатика слепое следование религиозным правилам, приверженность той или иной догме ценнее другого человека; иными словами, для таких людей «суббота важнее человека». Гораздо сложнее жить во Христе, прислушиваться к тем ближним, которых посылает Господь, и встречать их со смиренной и жертвенной любовью Христовой. Фанатик видит только погибающих людей и благодарит Бога, что он не таков, как все прочие люди, думает, что все погибнут, а он один спасется.
Обратимся к примеру из святоотеческого наследия. В Древнем Патерике описан случай, когда авва Макарий Великий, «идя в Нитрийскую гору в сопровождении ученика своего, повелел этому ученику идти несколько впереди себя. Ученик, ушедши на некоторое расстояние вперед, повстречался с идольским жрецом, который куда-то очень спешил, неся большой отрубок дерева. Ученик воскликнул ему: куда бежишь, демон? Жрец, рассердившись, прибил его жестоко, оставил едва дышавшим и снова поспешно продолжал путь свой. Прошедши немного, он встретился с блаженным Макарием, который приветствовал его так: здравствуй, трудолюбец, здравствуй! Жрец, удивившись, отвечал: что нашел ты во мне доброго, чтоб приветствовать меня? Старец сказал: сделал я тебе приветствие, потому что увидел тебя трудящимся и заботливо спешащим куда-то. Жрец на это: от приветствия твоего я пришел в умиление и понял, что ты — великий служитель Бога, напротив того, другой, не знаю какой, окаянный монах, повстречавшись со мною, обругал меня; за то я и прибил его. С этими словами он пал к ногам Макария, обнял их и воскликнул: не оставлю тебя, доколе не сделаешь меня монахом. Они пошли вместе. Дошедши до того места, где лежал избитый монах, они подняли его и отнесли на руках в церковь, потому что он не мог идти… Жрец принял христианство, а потом и монашество; наставленные примером его многие из идолопоклонников обратились к христианству. По этому случаю сказал авва Макарий: слово гордое и злое направляет ко злу и добрых людей, а слово смиренное и благое обращает к добру и злых людей» (Отечник епископа Игнатия Брянчанинова).
Перейдем к рассмотрению клинических проявлений религиозного бреда. Бредовые расстройства с религиозным контентом, в отличие от сверхценных образований, не вытекают из особого личностного склада, и содержание религиозного бреда может находиться в резком противоречии как с прежними личностными ценностными установками, так и с объективно существующими в обществе религиозными традициями. Однако на начальных этапах развития эндогенного заболевания сверхценное образование с религиозным содержанием создает ошибочную картину фанатично настроенного верующего.
В дальнейшем сверхценные идеи трансформируются в сверхценный бред, который является психологически понятным и словно бы основан на религиозных убеждениях. Последующее видоизменение психопатологической симптоматики, наступающее, как правило, через 5–8 лет после начала болезни, выражается в смене сверхценных образований расстройством более тяжелого регистра — интерпретативным бредом. Малосистематизированные нестойкие бредовые идеи постепенно трансформируются в сложную паранойяльную систему, бредовые идеи религиозного характера расширяются, присоединяются бредовые идеи отношения, преследования, захватывающие все большее число мнимых недоброжелателей. В результате происходит полная переоценка собственной личности, развивается бред величия, а в некоторых случаях и галлюцинаторные проявления, которые очень быстро принимают характер вербального императивного галлюциноза. Таким образом, болезнь переходит на параноидный этап развития. На этом этапе все поведение больных определяется религиозным бредом и часто приводит к тяжелым и опасным актам агрессии.
Наиболее подробно этот аспект описал К. Ясперс, который считал, что для окружающих лиц такие больные могут быть крайне непредсказуемы в своих поступках, особенно на высоте развития душевного расстройства, вследствие своей готовности на социально опасное поведение. По мнению автора, самыми частыми насильственными деяниями бывают: нападения на духовных лиц, нарушение порядка при богослужении, осквернение храмов и кощунство над иконами, нередко — убийство любимых ими лиц. Сумасшествие подобного рода может приобретать судебное или общественное значение еще вследствие того, что такие больные часто отказываются от повиновения установленным законам и распоряжениям. Для самих себя больные с религиозным бредом могут быть опасны вследствие отказа от пищи и самоистязания, доходящего в ряде случаев до самораспинания на кресте.
По данным современных исследователей (Пашковский В.Э., 2010; Reeves R.R., Liberto V., 2006; Silva J.A., Leong G.B.; Weinstock R., 1997; Каледа В.Г., Попович У.О., Романенко Н.В., Копейко Г.И., 2017), важной особенностью эндогенных психозов с религиозной фабулой бреда является специфическая форма бредового поведения, связанная с высоким риском несуицидальных аутодеструктивных действий (нанесение проникающих ранений глаз, аутокастрация) и суицидальных, а также, в отдельных случаях, и гетероагрессивных. Пашковский В.Э. (2012) одним из первых разработал подробную классификацию особенностей поведения таких больных. Некоторые исследователи (Schwerkoske J.P., Caplan J.P., Benford D.M., 2012) в своей работе описывали аутодеструктивное поведение больных с религиозным бредом конца света, которые неверно трактовали текст Евангелия от Матфея как призыв к нанесению себе телесных повреждений. По данным, полученным в ФГБНУ НЦПЗ, у каждого десятого больного с бредом религиозного содержания было выявлено поведение, характеризующееся отчетливым асоциальным и/или антисоциальным характером.
Одним из примеров случаев бреда религиозного содержания, сопровождаемого агрессией, может быть ассоциирование себя с антихристом (Silva J.A., Leong G.B., Weinstock R., 1997). Так, пациент, с детства вовлеченный в активную религиозную протестантскую жизнь, похитил и насиловал двух женщин. Он считал свои действия приемлемыми, поскольку как антихрист он мог побудить их вступить в половой акт и мог сделать это с применением силы, т.к. считал, что он является злом.
P. Torres (2018) в своей работе по изучению агрессии и жесткого поведения выделяет понятие «апокалиптический терроризм», приводя в пример такие деструктивные религиозные организации, как «Аум Синрикё», ИГИЛ, CSA. Идеологической основой всех этих организаций являются представления о том, что современный мир необходимо уничтожить, чтобы спасти и очистить. Неверно интерпретируя тексты главных религиозных трактатов, лидеры данных экстремистских группировок вместе со своими многочисленными последователями устраивали террористические акты по всему миру.
В случаях, когда близкие никак не препятствуют бредовому поведению больных и, напротив, поддерживают их бредовые убеждения, можно говорить об индуцированном бреде — бредовом расстройстве, которое развивается у близкого человека или у группы людей, связанных тесной эмоциональной связью с больным. В этой ситуации они полностью разделяют бредовые убеждения больного и, соответственно, не способны обратиться за необходимой врачебной помощью, так как сами нуждаются в ней, при этом критика как к состоянию «индуктора», так и к собственному состоянию отсутствует.
По данным многочисленных исследователей, религиозный бред имеет худший прогноз по сравнению с бредовыми расстройствами, имеющими иную, нерелигиозную фабулу. Это выражается в более поздних сроках поступления больных на лечение из-за отсутствия критики к своему состоянию, в значительной тяжести психопатологических расстройств из-за отсутствия своевременной и адекватной терапии, в более глубоких нарушениях социального функционирования, а также в необходимости повторных госпитализаций.
При наличии религиозного бреда бредовые построения имеют фабулу псевдорелигиозных концепций, которые, как правило, содержат нелепую и причудливую смесь идей из различных религиозных систем. Психическое заболевание способствует отчуждению как от людей, придерживающихся традиционных для данного общества ценностей, так и от собственной семьи. Подобные пациенты чаще всего не поддерживают контактов с религиозной общиной и вступают в конфронтацию со своими духовниками из-за негативного настроя в отношении традиционных религиозных институтов. Пациенты с религиозным бредом обнаруживают высокую степень некритичности, ригидности, черты личностного дефекта.
Использованная литература
- Ахмедова Х.Б. Фанатизм и идея мести у лиц, имеющих посттравматические стрессовые расстройства // Социальная и клиническая психиатрия. №2. С. 24–32.
- Ганнушкин П.Б. Клиника психопатий, их статика, динамика, систематика. Н.Новгород: Изд-во НГМД, 1998. 128 с.
- Залевский Г.В. Фанатизм как проблема духовного здоровья личности и общества. Сообщение Психоисторическая характеристика / Г. В. Залевский // Сибирский психологический журнал. 2007. № 26. С. 67.
- Каледа В.Г., Попович У.О., Романенко Н.В., Копейко Г.И. Религиозный бред при юношеском эндогенном приступообразном психозе // Журнал неврологии и психиатрии им. С.С.Корсакова. 2017. № 117(12). С. 13–20.
- Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Социодинамическая психиатрия. М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000. 464с.
- Кузнецова М.Н. Религиозный фанатизм: понятие, сущность и пути преодоления: автореф. дисс…. канд. филос. н. Омск,
- Пашковский В.Э. Психопатологические аспекты религиозно-археического бреда // Психическое здоровье. 2010. номер? С. 77–84.
- Пашковский В.Э. О клиническом значении религиозно-архаического бредового комплекса // Социальная и клиническая психиатрия. 2012. № 22(2). С. 43–48.
- Советский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1980. 1409с.
- Токтоматов О.К. Фанатизм как личностный и социальный феномен:автореф. дисс…. канд. филос. н. Улан-Удэ,
- Шарипова Э.М. Социокультурная специфика религиозного фанатизма:автореф. дисс. на соиск. уч. ст. канд. социол. н. Тюмень,
- Шостакович Б.В. Расстройства личности (психопатии) в судебно-психиатрической практике. М., 2006. 172с.
- Ясперс К. Общая психопатология / Пер. Л.О.Акопян. город? Практика, 1997. С. 1–1056.
- Яхьяев М.Я. Религиозный фанатизм как социально-исторический феномен: автореф. дисс…. д-ра филос. н. Махачкала, 2006.
- Reeves R.R., Liberto V. Suicide Associated with the Antichrist Delusion // J Forensic Sci. 2006. No. 51. P. 411–412.
- Schwerkoske J.P., Caplan J.P., Benfond D.M. Self-Mutilation and Biblical Delusions: A review // Psychosomatics. 2012. No. 53. P. 327–333.
- Silva J.A., Leong G.B., Weinstock R. Violent behaviors associated with the antichrist delusion // ASTM International. 1997. No. 42.
- Torres P. Who would destroy the world? Omnical agents and related phenomena // Agression and Violent behavior. 2018. No. 39. P. 129–138.
- Wernicke C. Grundriß der Psychiatric. Leipzig, S. 576.
Совместная публикация в сборнике Международной конференции «Психическое здоровье и религиозность», 2021 год в соавторстве с Ореховой П.В.